Horse Lifes

– Да.

– Далее, – продолжал Мейсон. – Когда ваша жена смотрела в бинокль, она приподняла оконную раму?

– Это я ее приподнял, а не она.

– Прекрасно, – сказал Мейсон. – Ведь когда смотришь в бинокль через оконное стекло, то изображение получается нечетким, не так ли?

– Да. А стекла были довольно грязными. Погода у нас была дождливая и ветреная, а хозяйка так и не помыла окна.

– Поэтому вы приподняли раму вверх?

– Именно так.

– И когда вы наблюдали через плечо жены, вы находились в положении значительно выше ее? – спросил Мейсон. – А ваша жена сидела на стуле у открытого окна?

– Совершенно верно.

– И держала бинокль в руках, упершись локтями в подоконник?

– Да.

– Тогда вы должны были наблюдать через верхнюю часть окна?

– Да, так и было.

– Но ведь если вы приподняли оконную раму, – сказал Мейсон, – то тогда нижняя часть оконного стекла поднялась наверх, до уровня, смежного с верхней частью окна, и, таким образом, вы смотрели уже через двойное стекло.

– Да, я думаю, так и было.

– Но в таком случае как вы можете утверждать перед судом присяжных, что вы были в состоянии наблюдать за обвиняемой, за каждым ее движением через двойные рамы грязного и пыльного оконного стекла в предрассветный час на расстоянии в одну тысячу сорок два фута?

Свидетель заерзал.

– Ну, я же уже видел ее в бинокль.

– Хорошо, но что касается всего остального, вы же не знали конкретно, кто там находился, не так ли?

– Ну, это должна была быть она же, я же видел ее уже в бинокль.

– Но вы не можете присягнуть, что это был один и тот же человек.

– Ну, в общем, присягнуть я не могу.

– У меня все, – заключил Мейсон.

– Но вы же знали, что это должна была быть та же самая женщина! – выкрикнул Бергер.

– Ну-ну, – запротестовал Мейсон. – Опять эти наводящие вопросы.

– Это всего лишь вывод из всего сказанного, – произнес с раздражением Бергер. – Свидетель знает, что там больше не мог появиться никто иной… Это чисто математический результат, ваша честь.

– Давайте в таком случае и оставим это в качестве математического результата, – сказал судья Донахью. – Вы подходите опасно близко к запретной линии.

– Понимаю, ваша честь, и приношу извинения.

– Попытайтесь сосредоточиться. Вызывайте следующего свидетеля.

– Прошу доктора Джексона Ламберта занять снова место свидетеля, чтобы ответить на несколько вопросов, – вызвал Бергер, лицо которого все еще пылало от злости.

Доктор Ламберт опять занял место свидетеля.

– Я обращаю ваше внимание на этот веер, опознанный свидетелем Гэрли, показания которого, как я понимаю, вы слышали, доктор?

– Да, сэр.

– Мой вопрос – видели ли вы ранее этот веер?

– Да, я видел его, сэр.

– И вы провели его исследование?

– Да, сэр.

– Какого рода исследование?

– Я исследовал под микроскопом его перья и все составные части. Провел химический анализ крови, чтобы определить, что это человеческая кровь.

– Хорошо, доктор, я хочу, чтобы вы частично раскрыли веер перед собой таким образом, чтобы он прикрыл ваши глаза. Теперь, когда вы сделали это, доктор, не видите ли вы у самого основания веера какие-нибудь пометки, которые можно различить?

– Да-да, вижу, сэр.

– Что это за пометки?

– На одном из перьевых стволов что-то нацарапано, как бы клинопись.

– Не выглядят ли эти царапины таким образом, как будто их можно было сделать лезвием кинжала или какими-то частями того кинжала, который вы обнаружили в теле покойного, как если бы им ткнули веер в том самом месте?

– Возражаю, – запротестовал Мейсон, – на том основании, что это утверждение является спорным. Оно требует заключения свидетеля по вопросу, который может быть только частью экспертной оценки, или требует, чтобы свидетель сам являлся медицинским экспертом. Это один из вопросов, который будут решать присяжные на основании признанных экспертных оценок или медицинского заключения.