Horse Lifes

– Если в первый день нам пришлось пережить такое, то что ждет нас в ближайшем будущем? Вы как думаете, Кирилл, в этом лесу может быть что-нибудь похуже мангрового болота?

Крот закатывал мой рваный рукав к локтю и светил фонариком на мою руку. Свет был слабенький, и ему приходилось низко склонять голову.

– У-у, скверно, скверно, – протянул он и покачал головой. – Он распорол вам кожу… Сильно болит?

– Присыпьте септиком, – ответил я. – Он у меня в рюкзаке, в аптечке. А потом туго перебинтуйте.

Видимо, я пребывал в некотором шоке после общения с крокодилом и потому не сразу почувствовал боль. Только когда мы выбрались из болота на относительно сухое место и принялись натягивать между деревьями пленку, у меня нестерпимо заныла рука.

Крот, задевая темечком провисшую под тяжестью дождевой воды пленку, подобрался к моему рюкзаку, но, взявшись за него, в нерешительности взглянул на меня.

– Знаете, я не привык копаться в чужих вещах…

– Это не чужие вещи, – с безразличием ответил я. – Аптечка принадлежит нам обоим.

– И все-таки будет лучше, если вы сами достанете ее.

– Как считаете нужным, – пожал я плечами.

Дождь не утихал. Журчали ручьи. По навесу безостановочно шлепали капли. Ночь была непроглядно-темной. Мошкара, похоже, не собиралась угомониться и продолжала атаковать нас. Мы как заведенные лупили себя по щекам.

– Не беспокоит? – заботливо спросил Крот, аккуратно посыпая порошком рану. – Вы не поверите, но, несмотря на все, что мы с вами сегодня пережили, я испытываю огромное удовлетворение… Мы преодолели первую ступень. Мы приподнялись над житейской суетой. Мы стали, наверное, немножечко чище… Не шевелитесь, сейчас я забинтую… И еще, знаете, какое чувство не покидает меня? Мне все время кажется, что главный организатор Игры где-то рядом. Он видит нас, он знает, как нам трудно, он переживает за нас. Это очень умный и сильный человек. Он управляет нашими судьбами. Он дает нам испытания, он дает нам возможность пройти по самой опасной грани, и все-таки никогда не допустит гибели игроков.

– Вы делаете из него фигуру, едва ли не равную богу, – заметил я.

Крот потуже затянул края бинта и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Возможно, вы правы. Ведь он действительно в какой-то степени играет роль бога. Потому сейчас мы живем по его сценарию, преодолеваем испытания, им посланные, и полностью зависим от него.

– Сейчас вы договоритесь до того, что нам следует помолиться продюсеру.

Крот вздохнул, ничего не ответил и принялся сгребать в кучу прелые листья, чтобы мягче было спать. Я занялся костром. Нечего было и думать о том, чтобы поджечь мокрый хворост, лежащий на земле, и я срубил несколько нижних, относительно сухих тиковых веток, которые потом расщепил на тонкие лучины. Над костром, чтобы его не заливал дождь, я пристроил хвойный лапник. Пламя занималось вяло, за ним надо было все время следить, но без огня было бы совсем плохо.

Я выпил чашку бульона, который приготовил Крот, лег на ложе из листьев, поднял воротник насквозь промокшей и пропитанной болотной грязью куртки, скрестил на груди руки и поджал ноги к животу. В такой скрюченной позе я попытался сохранить скудное тепло, которое отдавало мое тело.

– Разбудите меня через пару часов, – сказал я. – Постарайтесь не уснуть, иначе загаснет костер.