Horse Lifes

Эйла не могла отвести глаз от мужчины. Она ничего не могла с собой поделать, хоть и знала, что ведет себя невежливо. Она успела разглядеть его, пока он спал или лежал без сознания, но видеть его бодрствующим – совсем другое дело. У него синие глаза!

Эйла знала, что у нее они тоже синие: ей так часто напоминали об этом, и она видела собственное отражение в воде. Но у всех людей из Клана глаза были карие. Ей ни разу в жизни не доводилось видеть человека с синими глазами, а у этого мужчины они вдобавок отличались такой яркостью и насыщенностью цвета, которые, казалось, могли только присниться во сне.

Эти синие глаза заворожили ее, она застыла, не в силах пошевельнуться, и лишь через некоторое время заметила, что ее бьет дрожь. Внезапно она поняла, что смотрит прямо ему в лицо. Она покраснела, смутилась и поспешно отвернулась. Женщине не положено смотреть мужчине в лицо, не говоря уже о том, чтобы пристально его разглядывать, тем более что они с ним не знакомы.

Эйла уставилась себе под ноги, пытаясь прийти в себя. «И что только он обо мне подумает!» Но она провела так много времени вдали от людей и впервые на своей памяти увидела человека из племени Других. Ей хотелось смотреть на него без конца – видеть живое человеческое существо, да к тому же такое необычное, казалось ей блаженством. Но ей хотелось, чтобы он хорошо к ней относился. Обидно будет, если она с самого начала все испортит, дав волю любопытству.

– Прости, я не хотел смутить тебя, – сказал Джондалар, пытаясь понять, застенчива ли она. Она не ответила. Джондалар сдержанно улыбнулся и тут сообразил, что произнес эту фразу на языке Зеландонии. Он перешел на язык Мамутои, но она все молчала, и он сказал то же самое на языке Шарамудои.

Эйла стояла, украдкой поглядывая на него. Так поступали женщины, ожидая, когда мужчина жестом позволит им подойти поближе. Но он не делал никаких жестов. Во всяком случае, она не заметила тех, что были бы ей понятны. Он только произносил слова, ни одно из которых ничем не напоминало звуки, которые издавали люди из Клана. Их речь звучала гортанно и прерывисто, а слова, которые произносил этот человек, сливались воедино, и она не могла определить, где кончается одно и начинается другое. Его низкий, раскатистый голос показался ей приятным, но, слушая его, она пришла в отчаяние. Ее не покидало ощущение, что понять человека из племени Других все же можно, но ей это никак не удавалось.

Она все ждала, когда же он подаст общепринятый сигнал, но ожидание сильно затянулось, и она вконец растерялась. Затем она вспомнила, что на первых порах ее жизни в Клане Кребу пришлось учить ее разговаривать. Он сказал, что поначалу она могла только издавать звуки, наверное, потому, что Другие ничего, кроме них, в речи не используют. Неужели этому человеку не известен ни один из жестов? В конце концов Эйла поняла, что ждать, когда он подаст какой-нибудь знак, бесполезно и ей придется найти другой способ, чтобы объясняться с ним, чтобы по крайней мере заставить его принимать приготовленные лекарства.

Джондалар совершенно растерялся. Ни одно из его слов не вызвало отклика у женщины. На мгновение он предположил, что она глухая, но тут же вспомнил, как стремительно она обернулась, заслышав его голос. «Какая странная женщина, – подумал он. Ему стало не по себе. – Интересно, где же ее сородичи?» Оглядевшись по сторонам, он заметил золотистую кобылку и гнедого жеребенка и пришел в еще большее изумление. Почему лошадь вдруг оказалась в пещере? Почему она подпустила к себе женщину и та помогла ей при родах? Он никогда прежде даже издали не видывал, как жеребята появляются на свет. Может быть, эта женщина наделена необычными способностями?

Все это показалось ему не совсем реальным, похожим на сон, но он твердо знал, что не спит. Возможно, все куда страшнее. «Может быть, это доний, которая явилась за тобой, Джондалар, – подумал он и содрогнулся. – Неизвестно, добрый ли это дух… если, конечно, она из мира духов». Джондалар вздохнул с облегчением, когда женщина направилась к огню, хоть и не слишком уверенно.

Она держалась очень несмело и двигалась так, словно ей не хотелось, чтобы он смотрел на нее… ее манеры напомнили ему о ком-то, но о ком? Ее одежда тоже показалась ему необычной. Кажется, это просто кожаная шкура, обернутая вокруг тела и обвязанная ремешком. Где же он видел нечто подобное? Нет, никак не припомнить.