Horse Lifes

– Лобский, наверное, узнал тебя?

– Как он может меня узнать? Он меня ни разу не видел, и фамилию мою не знает. Если, конечно, ты не скажешь ему, кто мой папик…

Я хотел ответить, что скорее лангуры растрезвонят о папике Марго, нежели я хоть словом обмолвлюсь о нем, как вдруг увидел то, что заставило меня замереть на месте. В каких-нибудь десяти шагах от нас верхом на стволе поваленного дерева сидел Крот. Он сидел к нам спиной, ссутулившись, как дремлющий на дрожках извозчик. Рюкзак за его плечами напоминал горб. Крот не шевелился. У меня на мгновение появилась надежда, что мы сможем незаметно скрыться, но Марго, по-прежнему не замечая ничего вокруг, продолжала громко щебетать и идти вперед. Я с опозданием схватил ее за руку, когда Крот уже повернулся к нам вполоборота.

– Хорошо, что вы не стали ждать и пошли за мной, – сказал он каким-то странным голосом. – Идите сюда, я покажу вам нечто любопытное.

Марго скривилась так, как если бы разжевала горькую пилюлю, и посмотрела на меня с укором, словно хотела сказать: что ж ты, старый воробей, на мякине попался? Мне хотелось выть от досады. Откуда он здесь взялся? Ведь Крот пошел к месту приземления Марго, а это совсем в другой стороне. Судьба-злодейка столкнула нас нос к носу в огромном лесу, где шансы на встречу были ничтожны.

Словно пленные, мы с Марго приблизились к Кроту.

– Не нравится мне эта штука, – произнес он, подняв голову и взглянув на нас.

Я не сразу понял, о чем он говорит, пока не посмотрел ему под ноги. На земле лежало помятое колесо с широкой шиной, покрытой полосами продольных протекторов. Втулка была выбита, и на ее месте зияла рваная дыра. Я хотел бы ошибиться, но это явно было колесо от самолета.

– Что это? – спросила Марго, постукивая кончиком кроссовки по тугой шине.

– А вы, Кирилл, знаете, что это такое? – спросил Крот. Вид у него был очень серьезный.

Я посмотрел по сторонам и сразу же увидел покореженный кусок дюраля, лежащий недалеко от нас. От недоброго предчувствия мне стало не по себе.

– Мало ли… – неуверенно произнес я. – Мало ли откуда оно могло свалиться.

Я присел перед колесом на корточки и стал внимательно его рассматривать. Крот встал с дерева, на котором сидел, и подошел к его основанию.

– Обратите внимание, – сказал он. – Это свежая крона, листья на ней еще не успели завянуть. И ее срезало от основного ствола, как ножом. Вопрос: чем ее срезало?

Вывод, к которому подводил нас Лобский, был слишком страшным, и я стал крутить колесо, изучая его со всех сторон, выискивая какие-нибудь детали, царапины, следы, лишь бы возразить: нет, ты ошибаешься, у тебя слишком богатая фантазия.

– А в чем, собственно, дело? – спросила Марго, опускаясь на корточки рядом со мной.

Крот не преминул ее поддеть:

– Если у вас, девушка, не хватает ума понять, в чем дело, то хотя бы не демонстрируйте свой недостаток.

– Чертовщина какая-то, – пробормотал я и зачем-то посмотрел наверх, словно там могла находиться некая механика, от которой бы отвалилось это колесо.

– А вам птичка на плечо накакала, – сказала Марго Кроту, тыча пальчиком в его куртку.

– Вот вам и ответ на вопрос, куда подевался водитель, – сказал мне Крот, делая вид, что не услышал слов Марго, хотя и заметно покраснел. – Он не успел выпрыгнуть…

– Вы отдаете отчет своим словам? Колесо само по себе еще ничего не доказывает.

– Боюсь, что мы скоро найдем другие, более веские доказательства, – мрачным голосом ответил Крот.