Horse Lifes

– Как насчет того, чтобы заказать нам всем ленч? – поинтересовался я. Нэш сделал заказ.

– Чего бы вы хотели выпить, Томас?

– Воды из Леты, – отозвался я.

– Не раньше, чем закончите фильм.

– Что такое Лета? – спросила Люси. Нэш ответил:

– Река в подземном мире. Если из нее глотнуть, то заснешь и забудешь о том, что был жив.

– Ох!

– Навсегда, – добавил Нэш. – Но Томас не это имел в виду.

Люси, чтобы скрыть непонимание, активно заработала маркером.

На дне конфетной коробки я нашел снимок большего формата, тоже выцветший, но все же сохранившийся получше. На нем была запечатлена группа молодых людей, на вид всем было около двадцати. На обороте фото было одно-единственное слово – «Банда».

Банда.

«Банда» состояла из пяти молодых людей и одной девушки.

Я сидел, уставившись на снимок, достаточно долго, чтобы это заметили Нэш и Люси.

– Что там? –. спросил Нэш. – Что вы нашли? Я протянул фото Люси, которая посмотрела на него, пригляделась повнимательнее и воскликнула:

– О, это же папа, правда? Какой он тут молодой. – Она перевернула снимок. – «Банда», – прочитала она вслух. – Это написано его рукой, верно?

– Тебе лучше знать.

– Я уверена, что это писал он.

– А кто эти люди с ним? Что такое «банда»? – спросил я.

Она внимательно изучала фото.

– Ведь это Соня, не так ли? По-моему, она.

Нэш взял снимок из рук Люси и тоже вгляделся в него, потом кивнул.

– Это, несомненно, твой отец, а девушку мы видели на той фотографии, которую ты приносила… А этот парень рядом с ней – тоже с той фотографии… Это определенно Свин.

– Думаю, да, – с сомнением отозвалась Люси. – А этот с краю, он похож… – Она умолкла, испытывая неуверенность и тревогу.

– На кого? – спросил я.

– Теперь он уже не такой, как тут. Он, ну… раздался… теперь. Это мой дядя Ридли. Тут он довольно симпатичный. Как ужасно то, что время делает с людьми.

– Да, – произнесли в один голос Нэш и я. Несметное множество с трудом узнаваемых сейчас старых актеров и актрис обитало в Голливуде – кожа потеряла упругость, ушло все, кроме памяти о романтическом ореоле, а их молодые изображения безжалостно издевались над ними с видео– и телеэкранов.

– А кто остальные? – спросил я.

– Я их не знаю, – ответила Люси, отдавая фото обратно мне:

– На вид они твои ровесники, – сказал я.

– Да. – Она сочла это незначительным. Принесли ленч, и мы уселись есть. Раздался звонок – из Норвегии звонил Зигги.

– Я не могу дозвониться О'Харе, – объяснил он.

– Он улетел обратно в Лос-Анджелес, – сказал я. – Как лошади?

– Работают отлично.

– Хорошо. Постановочный отдел нашел для них пустующий конный двор всего в десяти милях от побережья. – Я извлек из внутреннего кармана лист бумаги и терпеливо, буква за буквой, продиктовал ему адрес. – Позвони мне в понедельник после высадки в Иммингаме, если возникнут какие-нибудь проблемы.

– Да, Томас.

– Хорошо сделано, Зигги.

Он засмеялся, польщенный, и отключил связь.

Я оставил Нэша и Люси допивать кофе, а сам, взяв фотографию «банды» и нижнюю папку из коробки, просмотренной прошлой ночью, пошел в номер О'Хары, открыл дверь его ключом и положил воспоминания Валентина в сейф, к ножам. В каждом номере в отеле был маленький индивидуальный сейф, и каждый гость мог сам выбрать шифр для замка. Мне не нравились предчувствия, которые заставили меня принять эту меру предосторожности и воспользоваться сейфом О'Хары, а не моим, но тем не менее я это сделал.