Horse Lifes

– Посмотрите, – закричала она мисс Гелиотроп. Но когда та обернулась, все уже пропало.

Они катили еще какое-то время по толстому ковру мха, заглушавшему стук колес, пока, наконец, не проехали под аркой в старой серой стене, на этот раз сложенной не из естественных глыб, а из обработанных людьми камней. Стена была увенчана башенками. Мария встретила эти башенки с восторгом, но тут они очутились уже за стеной, и прекрасный парк уступил место аккуратному саду с цветочными клумбами и мощеными дорожками, окружающими прудик с лилиями, кустами, подстриженными так, что получались фантастические очертания петухов и рыцарей на конях.

Сад, как и парк, казался в лунном свете серебристо-черным, и Мария слегка задрожала от страха, пока они катили по нему, потому что ей показалось, что черные рыцари и черные петухи повернули головы и холодно смотрят на нее. Виггинс, хоть и сидел на полу и не мог видеть черных теней, тоже, похоже, почувствовал себя неуютно и заворчал. Мисс Гелиотроп, наверно, тоже стало не слишком весело, потому что она спросила странным тоном: «А скоро мы доберемся до дома?

– Мы уже у дома, – обрадовала ее Мария. – Смотрите, вот свет!

– Где? – спросила мисс Гелиотроп.

– Вот, – ответила Мария. – В вышине, прямо за этим деревом. И она указала туда, где желтый огонек света весело подмигивал им сквозь верхние ветви огромного черного кедра, горой возвышавшегося прямо перед ними. Какая-то чудесная радость поднималась в душе от этого желтого света, который покоился, как драгоценный камень на черно-серебристом бархатном фоне. Это было что-то земное среди всей этой неземной красоты, и оно приглашало ее войти и было ей радо, несмотря на то, что холодные черные тени не желали ее приезда.

– Да оно прямо где-то в небе! – выпалила мисс Гелиотроп в изумлении, но тут экипаж сделал широкий круг вокруг кедра, и они поняли, почему свет сияет так высоко. Этот дом не был похож на тот современный дом, к которому они привыкли, это Оыл странный дом, больше походивший на замок, а не на дом, и свет лился из окна на вершине высокой башни.

Мисс Гелиотроп тревожно вскрикнула (но быстро затихла, потому что только дурно воспитанный человек кричит, сталкиваясь с пугающей перспективой), подумав о мышах и пауках, которые приводили ее в ужас, но Мария вскрикнула от восторга. Она будет жить в доме с башней, как принцесса в волшебной сказке.

До чего же это был роскошный дом! Он возвышался перед ними, его серые стены противостояли полному теней саду с какой-то вечной силой, ободрявшей, как свет в окне башни. Хотя она никогда не видела его раньше, ей показалось, что она вернулась домой. Здесь жили многие поколения Мерривезеров, и она тоже была Мерривезер. Ей стало стыдно за свои дорожные опасения. Ее дом был здесь, а не там, в Лондоне. Лучше жить здешней простой жизнью, чем в самом роскошном дворце мира.

Она выскочила из экипажа раньше, чем он остановился, взбежала по каменным ступеням, которые одним боком упирались в стену и вели к большой дубовой двери, и застучала в нее со всей силой, на которую были способны ее кулачки. Конечно, ни ее легкие ножки, ни маленькие кулачки не произвели много шума, но кто-то внутри уже услышал стук колес, потому что огромная дверь немедленно отворилась, и показался самый необычный немолодой джентльмен, которого когда-нибудь доводилось видеть Марии. Он стоял на пороге с высоко поднятым фонарем.

– Добро пожаловать, племянница, – сказал он низким, глубоким, мелодичным голосом и протянул ей свободную руку.

– Благодарю вас, сэр, – ответила она, присела в реверансе, вложила в его руку свою и поняла, что должна полюбить его с этого мгновенья и навсегда,

Но ее дядюшка был несколько странноват на…вид, и когда она начала разглядывать его, ей было очень трудно остановиться. Он был очень высокий и такой широкий в плечах, что, казалось, заполнял собой весь огромный дверной проем. Лицо у него было круглое, красноватое, чисто выбритое, и большой крючковатый нос чем-то напоминал нос мисс Гелиотроп, У него было три двойных подбородка, маленький улыбающийся рот и моргающие теплые красноватые карие глазки, наполовину скрытые нависающими кустистыми седыми бровями. Его одежда, о которой очень тщательно заботились, была старомодной и крайне странно подобранной.

На голове у него был огромный седой парик, напоминающий кочан цветной капусты, а его двойные подбородки утопали в старомодном шейном платке. Жилет был шелковый, бледно-голубой с желтыми розами и малиновыми гвоздиками, и такой красивый ято он странно контрастировал с потертой и заплатанной курткой для верховой езды, бриджами и забрызганными грязью высокими ботинками. Он был слегка кривоног, как человек, большую часть своей жизни проводящий в седле. Руки его были большие и красноватые, как лицо, с ладонями, твердыми, как дубленая кожа, от сжимания конской упряжи, но на запястья падали прекрасные кружева, а на одном из пальцев сверкало, как огонь, кольцо с огромным рубином.