Horse Lifes

Он развернулся и пошел из внутреннего пространства стола-подковы туда, где стоял я.

– Ну? – сказал он.

Я был практически безгласен.

– Давайте, – потребовал Нэш. – Скажите это. Скажите: «Прогоним это снова».

Его глаза смеялись.

– Прогоним это снова, – произнес я.

Мы переставили и перенастроили камеры и повторили сцену еще два раза. Все три прошли чудесно, без накладок, и все три были приемлемы, но не только я считал, что первая сцена – это электрический ток без изоляции.

– Этот человек способен убить, – задумчиво сказал о Нэше Монкрифф.

– Он играл.

– Нет. – Монкрифф слегка вздрогнул. – Я хочу сказать – на самом деле.

ГЛАВА 4

Говард проведал, что сцена расследования – пока лучшая из всего фильма. Он услышал от десятка разных людей, что Нэш сказал: «Это сильно написано», но Говард знал, что по его сценарию Нэш не должен был кричать.

– Вы! – яростно зашипел он, уставившись на меня через маленький стол в баре отеля «Бедфорд Лодж» – слишком людном месте, чтобы как следует выразить эмоции, – вы изменили сценарий.

– Ну, не очень сильно, – примирительно ответил я. – Большинство слов в нем, безусловно, ваши.

– Но не чувства, – не успокоился он. – Вы умышленно извратили мои намерения. Вы велели Нэшу потерять контроль и угрожать Сибберу. Вы велели ему выглядеть убийцей, вы сделали это, иначе он не смог бы и подумать об этом, прочитав то, что написал я.

– Послушайте, Говард, – смиренно сказал я, – нам лучше раз и навсегда прийти к пониманию. Я не хочу ссориться с вами. Я хочу, чтобы мы работали вместе и сделали хороший фильм. Вы подписали контракт…

– То, что вы считаете хорошим фильмом, – перебил он, – и то, что я считаю фильмом по своей книге, – это совершенно разные вещи. Все, о чем заботитесь вы, – это то, сколько денег он принесет.

Для успокоения нервов я сделал большой глоток коньяка (к черту безалкогольную этику!) и решил объяснить несколько основных принципов киномира витающему в облаках идеалисту, сидящему напротив меня. Его аккуратные круглые очки поблескивали поверх серьезных карих глаз, а узкие губы были обиженно поджаты.

– Я – это имя, – настаивал он. – Мои читатели ожидают утонченности, сдержанности и психологической глубины. А вы предлагаете им секс и жестокость.

– Хотите еще водки с клюквенным соком?

– Нет.

– Говард, – сказал я, – разве вы не понимаете, на что согласились? О'Хара собрал воедино команду, ради которой фильм финансируется одной из семи ведущих киностудий. Как ни жаль, она не может вкладывать деньги в унылые, слюнявые ленты, которые можно крутить только в элитных киноклубах. Бизнес предназначен для того, чтобы получать прибыль. Такова изнанка, Говард.

– Это непристойно, – с осуждением произнес он.

Я продолжал:

– Шеф О'Хары договорился с компанией и пообещал, что сделает с нами такой фильм, на котором она, по крайней мере, не потеряет вложенные деньги. Ваш собственный мягкий взгляд на этот древний скандал, очевидно, чудесно сработал в контексте романа, и я пытаюсь многое из этого сохранить в фильме. Я сражаюсь на вашей стороне, что бы вы ни думали.

– Что, например, вы пытаетесь сохранить? – спросил он уязвленно.

– Вы полностью написали первую четверть полупризрачной истории о любовниках женщины, которая закончила жизнь в петле.