Horse Lifes

– Я слышал, кто-то набросился на Нэша Рурка с ножом.

– Было такое. Хотя не на Рурка, а на его дублера. Но никто не пострадал.

– Это же слышал и я. Значит, в девять тридцать.

Он повесил трубку. Его голос с шотландским акцентом звучал, как всегда, резко. Сам он, рыжий и похожий на терьера, терпеливо ждал в холле у входа, когда я вернулся в «Бедфорд Лодж».

– Пойдемте наверх, – сказал я, пожав ему руку. – Что будете пить?

– Диет-колу.

Я попросил службу сервиса принести в мой номер шипучий напиток, а себе налил коньяк из бутылки, стоявшей в баре, мимолетно подумав, что этот фильм неуклонно приучает меня к янтарной сорокаградусной жидкости.

– Так вот, – начал я, указывая ему на кресло в маленькой гостиной, – сегодня после обеда я ездил навестить Доротею в Кембридже и обнаружил, что путь мне преграждает наш друг Пол.

Робби Джилл состроил гримасу.

– Она изначально моя пациентка, но он мешает в этом и мне настолько, насколько может.

– Что я могу сделать, чтобы он не увез ее насильно сразу же, как только она будет в состоянии вынести переезд? Она говорила и ему, и мне, что не хочет ехать в дом престарелых, который он уготовил для нее, но он не обращает на это внимания.

– Вот ведь паразит!

– Вы можете сделать пометку «этого пациента не перемещать» касательно Доротеи?

Доктор с сомнением покачал головой.

– В настоящее время ее действительно нельзя трогать. Но несколько дней спустя…

– Любым способом, – сказал я.

– Насколько вас это заботит?

– Сильно.

– Я имею в виду… в денежном выражении.

Я посмотрел на него поверх стакана, – Вы хотите сказать, что некоторая сумма может помочь провернуть этот фокус?

Он ответил прямо в соответствии со своей шотландской натурой:

– Я хочу сказать, что я как ее доктор могу с ее согласия поместить ее в частную лечебницу по своему выбору, если смогу гарантировать оплату этих услуг.

– Это может меня разорить?

Он назвал угрожающую сумму и без малейшего осуждения ожидал, что я сочту ее чересчур большой.

– У вас нет никаких обязательств, – заметил он.

– Но я и не беден, – отозвался я. – Не говорите ей, кто платит.

Он кивнул.

– Я скажу ей, что это бесплатное место от национального здравоохранения. Она это примет.

– Значит, приступайте.

Он допил свою диет-колу.

– Это то, что вы хотели сказать мне?

– Нет, – ответил я. – Я сейчас нарисую вам кое-что, а вы скажете мне, что вы думаете об этом. – Я взял большой лист бумаги, положил его на кофейный столик и изобразил на нем нож, который нашел на Хите. Рукоять, увенчанную тяжелой шишкой, и восемь дюймов острой стали.

Он смотрел на рисунок безмолвно и неотрывно.

– И что? – спросил я.

– Кастет, – сказал он, – переходящий в нож.

– А раны Доротеи? – напомнил я. Он уставился на меня. Я сказал: – Не двое нападавших. Не два орудия. Это оружие – одновременно дубинка и клинок.

– Боже мой!

– У кого могла быть такая штука? – спросил я. Он молча покачал головой.

– Вы не знаете никого по имени Дерри? Судя по его виду, он был совершенно сбит с толку.

Я пояснил:

– Валентин однажды упомянул, что оставил нож кому-то, кого он назвал Дерри.

Робби Джилл нахмурился, размышляя.